Где выше голов находится зад.

За красным восходом — розовый закат.

Скованные одной цепью,

Связанные одной целью.

Скованные одной цепью,

Связанные одной.

© " Nautilus Pompilius" — «Скованные одной цепью»

Вчера мне исполнилось десять лет. Утром уехали родители, которые вырвались на выходные, и я уже грущу, сидя у окна.

Наташка ещё спит, а бабушка уже готовит у печки.

— Надо было с дедом идти, не скучал бы.

— Тогда бы не проводил родителей, — замечаю.

А я очень хотел с ними увидеться утром, хотя уже через месяц они снова приедут, чтобы помочь с сенокосом. А в конце августа мама заберёт меня, чтобы готовиться к школе.

Но это когда ещё будет!

— Раз так страдаешь, добеги до Шурки? Отнеси Васеньке подарок. Вчера так и не увиделись.

По давней традиции бабушка всегда готовит нам одинаковые подарки. В этом году мне досталась красивая хрестоматия, а Ваське книга сказок. Мы с Генычем вчера сунули нос, чтобы сравнить, где больше картинок.

Девчонке повезло, но она маленькая, ей только и рассматривать рисунки. А я обожаю читать!

Мне, конечно, больше всего нравятся рассказы об индейцах или приключения, а Крокодил, мой друг, везде ищет книги о звёздах. Мне кажется, когда он вырастет, будет летчиком или космонавтом!

— Не хочу, я лучше с тобой посижу, а подарок потом Натаха отнесёт.

Сестра с рыжей врединой дружит вроде, а я держу, как говорит папа, нейтралитет. Чем реже пересекаемся, тем лучше!

— Как знаешь. Шура наверняка блинов напекла, тебя ждёт.

Блины я уважаю. Особенно бабы Шурины: большие и тонкие, как паутинка, и сладкие. Никто больше таких не делает.

— Вот интересно, Васька тоже научится печь блины, когда вырастит?

— Конечно. Шура всем своим внучкам показывает и рассказывает. Васенька еще маловата, но старшие точно уже помогают готовить. Добежишь, сам и спросишь, кто что умеет.

— Да мне неинтересно, — отмахиваюсь. — Я просто думаю, у рыжей не получится, она неловкая.

— Посмотрим, — бабушка улыбается и выкладывает на стол огромный поддон с пирожками.

— Твоим в дорогу хотела, но не успела. Долго провозилась с коровой, неспокойная сегодня что-то.

— Почему? — поддерживаю беседу, чтобы остаться дома.

Бабушка любит поболтать, и с удовольствием начинает рассуждать о причинах поведения Смороды.

Сморода — это наша корова. Черная-черная, с огромными темно-синими глазами. В детстве я был уверен, что она все мои слова понимает.

— Ну да, жарковато сегодня, — соглашаюсь. — Искупаться бы.

— Вот пошёл бы к Шурке, и съездил с ними. Васин папа повезет девчонок на дедовом мотоцикле.

Взвешиваю про себя, чего хочу больше: купаться или не видеть рыжую и её сестёр.

А жара уже дышит в затылок…

Вообще-то от нас пешком можно дойти до моря, но в этом месте оно на удивление глубокое сразу от берега.

Нам пока не разрешают нырять с бетонных блоков, которыми заставлен берег.

— Наверное, она все-таки ждёт подарок, — решаюсь, отлепляя от взмокшей спины ткань. — А купаться точно поедут?

— Точно-точно, — посмеивается бабуля. — Погоди тогда, пирогов заверну вам с собой.

Громкие крики оглушают, но мы продолжаем носиться у берега, брызгаясь водой, а потом укладываемся в ряд на песок, чтобы увидеть, кого волна выбросит дальше.

Дядя Юра, стоя в воде по пояс бдительно следит за нашими шалостями. Чуть дальше, на песке, загорают старшие Васькины сёстры. Татьяна — самая взрослая у них — нормальная. А вот Ленка и Ирка противные, постоянно нас задирают. У них еще есть Вика, но та редко приезжает, я её и видел-то несколько раз. Из всех сестер вообще только Василису привозят в поселок постоянно, остальных, как говорит моя бабушка, на лето отдают другим родственникам.

Пока я считаю ворон, как смеется дядя Юра, Васька рыбкой катится на волне и выигрывает. Сержусь, но подставляю лоб для щелбана: проиграл, значит, проиграл.

Рыжая мелочь забавно складывает пальцы и типа щелкает мне, а потом Ирке. Таня и Лена с нами не играют, у них «другие интересы». Наверное, снова мальчиков обсуждают.

А что нас обсуждать? Всё понятно! Дал слово — держи. Обещал помочь — иди. Ну, и еще едим больше, потому что нам нужно много сил для роста.

— Накупались или ещё побудем? — Васькин папа прикладывает ко лбу руку козырьком и смотрит на насыпь, где тормозят две незнакомые машины.

Из них показываются одни парни. Кто-то несет гитару, кто-то складные походные стулья.

— Наверное, сворачивайтесь, ребята. Боюсь, будет шумно.

Мы нехотя, но подчиняемся. Василиса канючит, что хочет еще поплавать, но мне передается беспокойство её отца. Мой папа тоже напрягает плечи и хмурит брови, когда ему что-то не нравится.

— А кто это? А что они будут делать?

Васькин рот не закрывается ни на секунду. Отец объясняет ей, что приехали отдохнуть студенты, а пляж маленький, да и домой пора, помогать маме и бабуле.

Рыжая не соглашается, начиная плакать. Её слёзы, когда вижу, ужасно отзываются у меня внутри. Ненавижу, когда скребут по стеклу, и когда Василиса ревёт.

— Дядь Юр, высадите её у нас. Мы поиграем, и я приведу.

Вот кто тянул за язык? Хотел просто помочь, а в итоге…

Короче, пока бабушка была занята в огороде, а дед после работы поехал с вечера покосить, Васька решила отблагодарить мою ба уборкой. Мы вместе вытерли подоконники и подмели пол, а потом мелочь сказала, что помоет дверцы у серванта.

Не знаю, как она умудрилась, но сервант опрокинулся, засыпав осколками весь порядок. Я в ужасе летел от входа в дом, когда услышал грохот. Вышел, называется, за водичкой.

— Я всё вытащила, — всхлипывая, рыжая ручкой стала тыкать на угол за диваном, где пирамидками возвышаются салатники и вазочки, — только яйцо не достала.

— Какое яйцо? — у меня нет слов! Просто нет слов!

— Вот то, — маленький пальчик уверенно показывает на деревянный сувенир, закатившийся под стол. — Хотела его забрать, а шкаф упал.

Что было дальше? Наверное, нет смысла рассказывать…

Крапивой влетело обоим, а я еще и отстоял в углу целый час, пока бабушка выметала стекло.

Но перед этим было уже традиционное:

— Аааандреееей!

* Исп. — Nautilus Pompilius «Скованные одной цепью»

1988 год

Театp звал, он манил, с тpудом билет я купил.

Вот и долгожданный день настал,

Сел в тpамвай чуть живой, и сpазу голос чужой

Вежливо и тихо пpозвучал:

Пpедъявите билет…

Что я мог сказать в ответ?

Вот билет на балет,

На тpамвай билета нет.

© Игорь Корнелюк — «Вот билет на балет»

— Сегодня в клубе какие-то игры, пойдешь?

Мы с Генкой, распластавшись, лежим на полотенце, расстелив его на бетонных плитах, заменяющих пирс.

Купаться здесь одним по-прежнему нельзя, но поодаль рыбачит мой дед, поэтому мы можем валяться и болтать, или дремать, пока никто не дёргает.

Генка, кажется, так и собирается поступить, устав сидеть в няньках с младшими братьями. Я же полон сил и бодрости, мне хочется движения, но я заставляю себя относиться к другу с пониманием.

Вспомнить только, как сам устаю, когда бабушка с подругой по привычке подсовывают мне рыжую Ваську. Она, конечно, выросла и больше не пакостит, но приятного мало: мне хочется бегать, играть в войнушку или набивать чеканку мячом, а не рисовать цветочки и бабочек.

Клуб, кстати, в поселке большой. Построенный давно, на фасаде до сих пор виднеются замазанные краской, но облупившиеся цифры «1914». Сначала там была вроде бы библиотека, но её перенесли в школу, а опустевшее здание переделали под дворец культуры. Не вру! На бордовой табличке так и написано!

— Придётся… Мелкие наверняка захотят, а мать, как обычно, занята, чтобы самой сходить.